![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
utnapishtiКогда я впервые оказался в здании клагенфуртского вокзала, то увидел в холле два настенных панно (на противоположных стенах) – такой ненавязчивый модерн, несколько напоминающий Пикассо:
[clickable]
Надо бы посмотреть в интернете, кто автор, подумал я.
Автор нашёлся очень быстро: его звали Гизельберт Хоке (Giselbert Hoke). Панно были созданы в 1956 году. Их названия – первое называется "стена обвинителей" (Wand der Kläger), второе "стена обвиняемых" (Wand der Angeklagten) – очевидным образом обыгрывают название города (точнее, его народную этимологию): немецкое слово "klagen" означает "причитать", "жаловаться", "обвинять", "привлекать к суду".
Хоке родился в 1927 году на севере нынешней Чехии. В юности он интересовался художественной ковкой, но во время войны был тяжело ранен, потерял одну руку – наверное, из-за этого сменил специализацию в искусстве. После войны его семью изгнали из Чехословакии, и они переехали в Каринтию. Хоке стал учиться в венской Академии изобразительных искусств, специализировался в литографии, фресках и витражах, получил несколько стипендий и премий, стал довольно известным "подающим надежды" художником. И вот, в начале 50-х годов он выиграл конкурс на роспись стен нового здания клагенфуртского вокзала (старое было разрушено при бомбардировке во время войны).
О том, что было дальше, в википедии написано так:
Население Клагенфурта не пришло в восторг от современного искусства. После завершения работы в 1956 году дошло до протестов: консервативные горожане требовали уничтожения произведения искусства.
Оказалось – это был один из самых крупных скандалов, связанных с искусством, в послевоенной Австрии. Несомненно, самый крупный "культурный" скандал, имевший место в Каринтии.
Не то чтобы он был полной неожиданностью. И при подведении итогов конкурса, и потом, некоторые члены комиссии (в которой были не только люди от искусства, но и представители местных властей и управления железных дорог) высказывали опасение, что местное население "не поймёт" такое искусство. Из-за этого после того, как как объявили победителя, прошло ещё несколько лет, прежде чем с Хоке подписали договор. И потом, когда он уже работал, в какой-то момент пришло постановление – прекратить работы и устроить повторную экспертизу. Но эксперты от искусства говорили: очень важно поощрять молодой талант, а то он просто уедет за границу, и мы его потеряем для нашей страны.
В общем, после разных задержек и экспертиз работа была закончена в 1956 году.
В своих воспоминаниях Хоке писал, что на скромную церемонию открытия пришло несколько представителей местных властей, и ещё несколько чиновников приехало из Вены. Местных жителей на церемонии почти не было. Но, пока представитель министерства читал речь, приехали два поезда. И когда приехавшие стали проходить через здание вокзала и увидели панно, то некоторые из них стали так громко возмущаться, что церемонию быстро свернули.
Весть о том, что на вокзале теперь присутствует какое-то кошмарное безобразие, быстро распространилась по городу. Сотни людей приходили на вокзал, и многие из них так или иначе выражали своё возмущение. Некоторые пытались повредить панно, но они были слишком высоко. Другие призывали к уничтожению работы без нарушения закона, организовали специальное общество и стали собирать деньги. Помимо собственно художественной ценности работы, многие не одобряли её название (с обвинителями и обвиняемыми). По-видимому, в нём виделся какой-то намёк, несколько туманный, и от этого ещё более раздражающий.
В газетах – в первую очередь в местных, но и в центральных тоже – появились многочисленные возмущённые письма, сейчас копии некоторых из них можно увидеть на вокзале на небольшой выставке, посвящённой этой истории. В письмах повторяются одни и те же мотивы (например, "искусство должно быть понятным народу") и выражения (например, про "искусство для марсиан"). Народ также упражнялся в остроумии и иронии, придумывали обзывательства для панно ("комната смеха", "катастрофа на вокзале"), некоторые даже писали памфлеты в стихах. В газетных заметках подчёркивали: среди протестующих – немало культурных людей, которые разбираются в искусстве, и вот они тоже считают, что это ужас-ужас.
Вот несколько примеров писем читателей (по ссылкам – оригинальные тексты):
А вот отрывок из газетной заметки с отзывами разных людей, которых журналист встретил на вокзале (оригинал):
Скандал продлился несколько недель. Около фресок стояла охрана, потом страсти несколько поутихли, но художнику пришлось уехать из Каринтии. Вот как описывает это журналист нашего времени (оригинал):
В этом замке Хоке жил и работал до конца жизни (он умер в 2015 году). Кроме собственно творчества, он был профессором искусства в университете Граца, основателем и директором института художественного дизайна под Грацем, и преподавателем в зальцбургской Академии изобразительных искусств. Хоке был одним из самых знаменитых художников в Каринтии, а фрески (особенно после реставрации, которой руководил он сам) стали одной из главных достопримечательностей Клагенфурта.
Хотя марсиане пока не прилетали :)
[clickable]
Надо бы посмотреть в интернете, кто автор, подумал я.
Автор нашёлся очень быстро: его звали Гизельберт Хоке (Giselbert Hoke). Панно были созданы в 1956 году. Их названия – первое называется "стена обвинителей" (Wand der Kläger), второе "стена обвиняемых" (Wand der Angeklagten) – очевидным образом обыгрывают название города (точнее, его народную этимологию): немецкое слово "klagen" означает "причитать", "жаловаться", "обвинять", "привлекать к суду".
Хоке родился в 1927 году на севере нынешней Чехии. В юности он интересовался художественной ковкой, но во время войны был тяжело ранен, потерял одну руку – наверное, из-за этого сменил специализацию в искусстве. После войны его семью изгнали из Чехословакии, и они переехали в Каринтию. Хоке стал учиться в венской Академии изобразительных искусств, специализировался в литографии, фресках и витражах, получил несколько стипендий и премий, стал довольно известным "подающим надежды" художником. И вот, в начале 50-х годов он выиграл конкурс на роспись стен нового здания клагенфуртского вокзала (старое было разрушено при бомбардировке во время войны).
О том, что было дальше, в википедии написано так:
Население Клагенфурта не пришло в восторг от современного искусства. После завершения работы в 1956 году дошло до протестов: консервативные горожане требовали уничтожения произведения искусства.
Оказалось – это был один из самых крупных скандалов, связанных с искусством, в послевоенной Австрии. Несомненно, самый крупный "культурный" скандал, имевший место в Каринтии.
Не то чтобы он был полной неожиданностью. И при подведении итогов конкурса, и потом, некоторые члены комиссии (в которой были не только люди от искусства, но и представители местных властей и управления железных дорог) высказывали опасение, что местное население "не поймёт" такое искусство. Из-за этого после того, как как объявили победителя, прошло ещё несколько лет, прежде чем с Хоке подписали договор. И потом, когда он уже работал, в какой-то момент пришло постановление – прекратить работы и устроить повторную экспертизу. Но эксперты от искусства говорили: очень важно поощрять молодой талант, а то он просто уедет за границу, и мы его потеряем для нашей страны.
В общем, после разных задержек и экспертиз работа была закончена в 1956 году.
В своих воспоминаниях Хоке писал, что на скромную церемонию открытия пришло несколько представителей местных властей, и ещё несколько чиновников приехало из Вены. Местных жителей на церемонии почти не было. Но, пока представитель министерства читал речь, приехали два поезда. И когда приехавшие стали проходить через здание вокзала и увидели панно, то некоторые из них стали так громко возмущаться, что церемонию быстро свернули.
Весть о том, что на вокзале теперь присутствует какое-то кошмарное безобразие, быстро распространилась по городу. Сотни людей приходили на вокзал, и многие из них так или иначе выражали своё возмущение. Некоторые пытались повредить панно, но они были слишком высоко. Другие призывали к уничтожению работы без нарушения закона, организовали специальное общество и стали собирать деньги. Помимо собственно художественной ценности работы, многие не одобряли её название (с обвинителями и обвиняемыми). По-видимому, в нём виделся какой-то намёк, несколько туманный, и от этого ещё более раздражающий.
В газетах – в первую очередь в местных, но и в центральных тоже – появились многочисленные возмущённые письма, сейчас копии некоторых из них можно увидеть на вокзале на небольшой выставке, посвящённой этой истории. В письмах повторяются одни и те же мотивы (например, "искусство должно быть понятным народу") и выражения (например, про "искусство для марсиан"). Народ также упражнялся в остроумии и иронии, придумывали обзывательства для панно ("комната смеха", "катастрофа на вокзале"), некоторые даже писали памфлеты в стихах. В газетных заметках подчёркивали: среди протестующих – немало культурных людей, которые разбираются в искусстве, и вот они тоже считают, что это ужас-ужас.
Вот несколько примеров писем читателей (по ссылкам – оригинальные тексты):
Позор для искусства
Я долго и подробно рассматривал настенные панно Гизельберта Хоке в здании клагенфуртского вокзала. Это не только моё суждение, но и мнение всех посетителей: эти картины совершенно отвратительны, являются позором для искусства и оскорблением для пассажиров. Я говорю это не только как человек, часто пользующийся железной дорогой по работе, но и как австриец, всё ещё не лишённый здравого смысла, и как католик. Я слышал отзывы десятков людей: они единодушно называли позором тот факт, что нечто подобное нарисовано в общественном пространстве. Можно почти согласиться с пожеланием одного из посетителей: чтобы бомба ещё раз попала в здание вокзала, и как можно скорее!
Вызов обществу
Если кому-то нравится ходить в ночной клуб, мне это не мешает. Но если от меня требуют, чтобы я терпел такие выходки в общественном пространстве – это мне уже совершенно не безразлично. Если кто-то приходит в восторг от безумной картины, то и пусть, но если она вызывает всеобщее неприятие и возмущение – это уже проблема и вызов обществу. Да, фрески на вокзале это вызов обществу! Нужно пережить ещё одну мировую войну или дождаться прибытия марсиан – может быть, тогда мы будем готовы к подобным извращениям. Пока что мы к ним не готовы. Эти фрески противоречат любому нормальному здоровому восприятию. Народ вынес приговор этому "произведению искусства". А голос народа – это голос божий. Ни в каком другом случае эта фраза не была такой меткой, как в этом.
Шизофреническое произведение искусства
Картины в здании клагенфуртского вокзала – шизофреническая работа атомного века. Слава богу, художественное чутьё не отказало народу, который проявил несогласие на 99%. Так что это "произведение искусства" должно исчезнуть из здания вокзала.
А вот отрывок из газетной заметки с отзывами разных людей, которых журналист встретил на вокзале (оригинал):
Жаль денег!
Один предприниматель сказал нам: "Когда что-то подобное показывают на выставке – ради бога. Пусть люди, профессионально занимающиеся искусством, ломают себе голову. Но эти картины оплачены нашими налогами, и поэтому мы имеем право требовать картины, которые нам нравятся. Кто платит, тот и заказывает музыку!"
Только для марсиан!
Человек, которого мы много раз видели на культурных мероприятиях, считает так: "Да, я знаю, что и Рембрандта не понимали современники, и тем не менее сегодня он считается одним из величайших художников в мире, поскольку люди стали понимать его позже. Но мне трудно поверить, что здесь найдутся люди, которые поймут эти фрески. Максимум – марсиане, у которых, может быть, больше мозга, но нет сердца и нет чувств!"
Неэстетично!
Образованная, работающая по профессии женщина, которая никогда не повышает голоса, возмущённо кричала в здании вокзала: "Что же, современные художники будут выставлять нас на посмешище? Совершенно же невозможно, чтобы серьёзный человек считал подобные вещи эстетичными."
Искусство – для народа!
Профсоюзный работник сказал: "Искусство должно иметь отношение к народу. Художник без народа работает в безвоздушном пространстве. Народ отвергает такое искусство!"
Необходим словарь!
"Чтобы понять эти картины, мне, пожалуй, нужен словарь," сказал служащий, который очень много читает и хорошо разбирается в современной литературе.
Скандал продлился несколько недель. Около фресок стояла охрана, потом страсти несколько поутихли, но художнику пришлось уехать из Каринтии. Вот как описывает это журналист нашего времени (оригинал):
Когда я был ребёнком, моего дедушку, основательно впитавшего нацистскую идеологию, раздражало многое: Америка, евреи, борцы за права женщин, гомосексуалисты, "тунеядцы", проститутки, "негритянская музыка", научно-фантастические фильмы и многое другое. Но больше, чем что-либо другое, приводило его в ярость современное искусство. В особенности одно произведение искусства вызывало его возмущение: фрески Гизельберта Хоке на клагенфуртском вокзале. "Это дегенеративное искуство", говорил он в нацистской манере, "настоящее искусство – это максимально точное изображение, а не эта мазня и детские каляки-маляки". Мой дедушка не был одинок в этом мнении. После того, как в здании вокзала появились фрески Хоке, в Каринтии разразилась такая травля художника и его работы, что казалось, будто NSDAP до сих пор у власти. В принципе, в то время в Клагенфурте так оно примерно и было. Специально созданное общество требовало уничтожить работу, газеты и политики агитировали против Хоке, и в народе господствовало настолько враждебное отношение, что никто в целой Каринтии не хотел сдать художнику помещение. Хоке переехал в Вену, стал одним из самых известных художников в Европе, и в 1962 году купил замок около Клагенфурта и поселился в нём – назло тем, кто его изгнал.
В этом замке Хоке жил и работал до конца жизни (он умер в 2015 году). Кроме собственно творчества, он был профессором искусства в университете Граца, основателем и директором института художественного дизайна под Грацем, и преподавателем в зальцбургской Академии изобразительных искусств. Хоке был одним из самых знаменитых художников в Каринтии, а фрески (особенно после реставрации, которой руководил он сам) стали одной из главных достопримечательностей Клагенфурта.
Хотя марсиане пока не прилетали :)
