utnapishti

Какая-то ирония видится мне в этой истории со стихотворением Набокова 1942 года про влюблённого Супермена, которое в то время отказались публиковать - в частности, из-за рискованного (risque) текста; и вот, теперь исследователь (Андрей Бабиков) его находит и пишет об этом статью в Times Literary Supplement; но эта статья - включая текст стихотворения - открыта только для подписчиков; и "все" газеты пишут об этой сенсации, цитируя отдельные строки и указывая, что полный текст можно прочитать по ссылке на статью в TLS - если есть подписка; таким образом, это стихотворение теперь опубликовано, но найти его полный текст по-прежнему не совсем тривиально.

Впрочем, на некоторых русских сайтах он уже выложен - например, тут; а тут и с переводом; и на самом деле статью Бабикова можно прочесть полностью в google cache.

P.S.: Как оказалось, у Ларри Нивена (Larry Niven) есть рассказ на ту же тему: Man of Steel, Woman of Kleenex (1969).
P.P.S.: Eсть русский перевод: Мужчина из стали, женщина из промокашки.

Вчера я наткнулся на книгу из серии "Литературные памятники" посвящённую стихотворению "Ворон": много русских переводов, комментарии, история написания, подробный анализ стихотворения и переводов. 400 страниц! Вот, свободно лежит тут.

Вывод автора сопроводительной статьи таков: Из дореволюционных переводов – самый лучший у Владимира Жаботинского. У Брюсова и Бальмонта тоже получилось неплохо, но понятно, в какую сторону их сносило ("и завес пурпурных трепет издавал как будто лепет"). После того, как Жаботинский опубликовал свой перевод, Брюсов написал Бальмонту e-mail: Смотри, какой чудесный перевод! Лучше и моего, и твоего. — Бальмонт обиделся. Из переводов советского времени – самый лучший у Михаила Зенкевича; да это и известно.
Кстати, в известном стихотворении Иртеньева в одном месте процитирован фрагмент перевода Жаботинского, а в другом - Зенкевича. (Кажется, я когда-то это знал, но давно забыл.)

Жаботинский был первым, кто догадался, что самый лучший способ передать по-русски рефрен "nevermore" – это вовсе не переводить, оставить английское слово. После него так делали многие. В книге есть список вариантов из всех известных переводов – вот он, в порядке (первого) появления:

Больше никогда
Никогда
Возврата нет
Никогда уж с этих пор
Nevermore
Не вернуть
Все прошло
Приговор
Нэвермор
Нет вовеки
Обречен
Неверррнуть

Ещё по поводу каждого перевода указано, как в нём переведена "ключевая метафора" – так автор статьи называет фразу из предпоследней строфы "Take thy beak from out my heart".

Ну, в общем, скачивайте, пока не убрали.

Профессионалам ЧтоГдеКогда могу зададать загадку: Почему я вчера стал искать эту книгу после того, как прочитал последние новости о Грете Тунберг?
Ну а любителям – традиционно: Чем ворон похож на письменный стол?..

Недавно я писал тут, что не могу найти стихотворние Юрия Ряшенцева, в котором была строчка про "площадь круга, два-пи-эр", и на которое Александр Иванов написал известную пародию. Вчера юзер sasza написал, что нашёл его. Вот оно - но под катом, т.к. не могу сказать, чтобы оно мне особенно нравилось. (А ещё в нём есть строчка со странным ритмом - не понимаю, как предполагается читать её вслух.)
( Read more... )

[...] Я в большинстве случаев не люблю, когда цитируют эту эпиграмму: она была обнаружена на черновом "листке в восьмушку писчей бумаги, мелко с обеих сторон исписанном", причём была тщательно зачёркнута самим Пушкиным: находится старательно зачеркнутое двустишие. Совместными усилиями моими и Б. Л. Модзалевскаго, с помощью значительно увеличеннаго фотографическаго снимка, удалось возстановить текст этого двустишия (П. О. Морозов, статья). Непонятно, имел ли Пушкин действительно какие-то претензии к переводу или просто хулигански обыграл то, что Гомер был слепой, а Гнедич одноглазый (опять-таки см. и ср. два других стихотворных отзыва Пушкина на перевод Гнедича); но вот теперь, стоит упомянуть этот перевод, как кто-нибудь непременно процитирует это двустишие – приятно же пнуть кого-нибудь, да не просто так, а самим Пушкиным!

Вот что я вчера узнал.

Есть такой роман, "Али и Нино". Один из образцов жанра "восточная любовь с препятствиями", но события разворачиваются не в древности, а в Азербайджане начала 20-го века. Основное противоречие состоит в том, что "он" - традиционный азербайджанец-мусульманин, для которого важны "наследие", родная земля итп., а "она" - прогрессивная грузинка-христианка, правнучка Нино Чавчавадзе (в смысле, жены Грибоедова; UPDATE: прикол тут в том, что известно, что у Нино Чавчавадзе не было детей; однако, тщательная проверка показала, что в немецком оригинале героиня романа - внучатая племянница НЧ, и только в русском переводе в одном месте превратилась в правнучнку), желающая вырваться из гор в Европу. К этому всему добавляются политические события - мировая война, революция, гражданская война, установление советской власти в Азербайджане - ясно, что никаких шансов для хеппи-энда не остаётся.

Эта книга была впервые опубликована на немецком языке ("Ali und Nino") в 1937 году в Вене, под псевдонимом "Kurban Said". По-видимому, до войны она пользовалась некоторой популярностью, и её перевели на несколько языков; потом её надолго забыли; но в конце 60-х годов "открыли заново", и с тех пор её перевели на много разных языков. После того, как её перевели на азербайджанский язык, она стала приобретать в Азербайджане статус важного национального эпического произведения. В прошлом году по ней сняли (британско-азербайджанский) фильм (опа, там папу главной героини играет Мэнди "you-killed-my-father-prepare-to-die" Патинкин) (опа-2: одним из продюсеров является дочь президента Алиева).

С этой книгой связана следующая интрига: достоверно неизвестно, кто её написал. Основная версия - что её автором был человек по имени Лев Нусенбаум. Он родился в 1905 году в еврейской семье, его детство прошло как раз в Баку, после революции он переехал в Берлин, изучал там ориенталистику, вроде бы обратился в ислам, и стал выпускать книги под псевдонимом "Мохаммед Эссад Бей", в середине 30-х годов переехал в США, потом в Вену, а после присоединения Австрии к Германии - в Италию, где и умер в 1942 (у него много лет были какие-то проблемы со здоровьем). В общем, есть много признаков того, что книгу "Али и Нино" написал именно он - вроде бы и тем псевдонимом, под которым она вышла, он тоже пользовался, и есть какие-то совпадения его биографии с биографиями персонажей, итд.
Однако официально псевдоним "Курбан Саид" был зарегистрирован на имя (знакомой Нусенбауму) австрийской аристократки, баронессы Эльфриды Эренфельс (Elfriede Ehrenfels, 1894-1982), которая тоже увлекалась ориенталистикой и тоже перешла в ислам. Есть мнение, что Нусенбаум оформил псевдоним на её имя, надеясь, что таким образом он сможет публиковаться в Германии. Но в общем получается, что, с точки зрения закона об авторских правах, она является автором. Её потомки до сих пор утверждают, что она действительно сама написала эту книгу, и время от времени выдвигают какие-нибудь "свидетельства" в пользу этой версии. Например, в начале 21-го века они заявили, что у них дома есть половина рукописи другого романа "Курбана Саида" - впочем, они её так и не нашли и сказали, что уже лет 20 её никто не видел. Но вообще-то складывается впечатление, что они просто опасаются, что у них отберут авторские права, со всеми вытекающими отсюда убытками.
Наконец, в 70-х годах появилась версия о том, что настоящий автор книги - азербайджанский писатель Юсиф Везир Чеменземинли (настоящая фамилия Везиров, 1887-1943; до середины 20-х годов он тоже жил в разных местах за границей, но потом вернулся в СССР, в конце 30-х годов был репрессирован и умер в лагере). Честно говоря, аргументы в пользу его авторства показались мне малоубедительными и скорее вызванными чьим-то желанием, чтобы автором такой важной книги был настоящий азербайджанский писатель, а не еврей-авантюрист и не австрийская баронесса.
Любопытно, что сторонники двух основных версий (в смысле - Нусенбаума и Чеменземинли; в авторство баронессы, кажется, никто всерьёз не верит) подробно высказались в википедии, поделив статьи между собой. Так, в статье "Ali and Nino" говорится, что есть много документально подтверждённых свидетельств в пользу Нусенбаума; а в статье "Kurban Said", наоборот, доказывают, что за этим псевдонимом стоял Чеменземинли, в то время как Нусенбаум всего лишь also linked to the pseudonym "Kurban Said," and by some observers to the novel "Ali and Nino."
Наконец, есть куча дополнительных и смешанных версий (например: основным автором был кто-то третий, а один из этих двоих обработал, итп., во всевозможных сочетаниях).

Но вопросы вокруг этого романа касаются не только непосредственно авторства. То, о чём я напишу дальше, не упомянуто в википедии, но было замечено несколькими людьми (я узнал об этом из записи юзера drfinger: link), которые наткнулись в тексте романа на одну странность и стали спрашивать в интернете, не знает ли кто-нибудь, как так получилось (но никто не знает).
В одном эпизоде приехавшие из Ирана музыканты поют следующую песню (копирую текст из русского перевода, исключая ремарки вроде "первый певец замолчал, и запел второй"):

Твой стан как персидская сабля,
Твои губы - пылающий рубин.
Был бы я турецким султаном, взял бы я тебя в жены.
Я вплетал бы жемчужины в твои косы,
Целовал бы пятки твои,
Свое сердце преподнес бы я тебе в золотой чаше.
И ты, красавица моя, как мышь, крадешься
Каждую ночь в соседний дом.
Он шакал, он - неверный...
О несчастье! О позор!
Три дня точил я кинжал,
На четвертый зарезал я своего врага.
Я разрезал его на маленькие кусочки.
Я перебросил тебя, любимая, через седло,
Я повязал свое лицо платком войны
И поскакал с тобою в горы.

Вот как эта песня выглядит по-немецки (копирую отсюда):

Wie ein persischer Degen ist deine Gestalt,
Dein Mund wie glühender Rubin.
Wär’ ich der türkische Sultan, nähm’ ich dich zur Frau.
Perlen würde ich dir in die Zöpfe flechten,
Deine Fersen küssen.
Darbringen würde ich dir in goldener Schale
Mein eigenes Herz.
Und jede Nacht
Wie eine Ratte schleichst du
Über den Hof zum Nachbarn.
Er ist ein Schakal, ein Ungläubiger…
O Unglück! O Unheil! O Schmach!!!
Drei Tage schleife ich meinen Dolch.
Am vierten erdolche ich meinen Feind.
Ich zerschneide ihn in kleine Stücke.
Ich werfe dich, Geliebte, über den Sattel,
Ich verhülle mein Gesicht mit dem Tuche des Krieges
Und sprenge mit dir in die Berge.

Так вот, несколько людей заметили, что эта песня почти полностью выглядит так, будто это подстрочный перевод стихотворения Саши Чёрного "Тифлисская песня" (1921 г.):

Как лезгинская шашка твой стан,
Рот - рубин раскаленный!
Если б я был турецкий султан,
Я бы взял тебя в жены...

Под чинарой на пестром ковре
Мы играли бы в прятки.
Я б, склонившись к лиловой чадре,
Целовал тебе пятки.

Жемчуг вплел бы тебе я средь кос!
Пусть завидуют люди...
Свое сердце тебе б я поднес
На эмалевом блюде...

Ты потупила взор, ты молчишь?
Ты скребешь штукатурку?
А зачем ты тихонько, как мышь,
Ночью бегаешь к турку?..

Он проклятый мединский шакал,
Он шайтан! Он невежа!..
Третий день я точу свой кинжал,
На четвертый - зарррежу!..

Искрошу его в мелкий шашлык...
Кабардинцу дам шпоры -
И на брови надвину башлык,
И умчу тебя в горы.

Вот люди и задаются вопросом: как же такое получилось? То ли автор "Али и Нино", кто бы он ни был, вставил в роман стихотворение у Саши Чёрного, недобросовестно забыв указать источник? То ли это стихотворение было настолько очевидно для русских эмигрантов, что это выглядит скорее не как плагиат, а как homage? То ли и Саша Чёрный и автор "Али и Нино" независимо обработали какую-нибудь народную песню? При любом раскладе, какую версию авторства это совпадение усиливает?

Такая вот история. Вероятно, ещё один пример вопроса из категории "никогда не узнаем".

Тут френд sumka_mumi_mamy устраивала опрос на тему русской поэзии (опрос, анализ ответов).

А мне в связи с этим вспомнилось вот что.
Как-то в детстве я смотрел передачу "А ну-ка, девушки!". И там толпе девушек (по-видимому, в качестве первичного отбора) дали такое задание: они должны были по очереди, строчка за строчкой, читать отрывок "У лукоморья дуб зелёный". Т.е. первая говорит первую строчку, вторая - вторую, итд,; кто процитировал правильно - проходит в следующий этап, а кто неправильно - вылетает, и тогда следующая девушка должна процитировать ту же строчку.
Сначала всё шло гладко (ну может быть были отдельные ошибки), но потом дошло до строчки, на которой срезалось очень много девушек: кажется, её процитировали неправильно чуть ли не 10 раз.

Вопрос: Что это была за строчка?

Вообще, думается, редкое событие в наши дни способно так порадовать стольких людей, как главная новость вчерашнего дня.

Идя коридорами факультета информатики в университете, видел, как профессора и докторанты-постдокторанты сообщают друг другу удивительную новость, а потом, по-детски улыбаясь, обсуждают, как это здорово и cool. Грозная и строгая секретарша великого профессора M. (сотни публикаций, десятки academic descendants) в восторге прыгала на месте и хлопала в ладоши.

Недавно где-то наткнулся на песню на румынском языке - наверное, её можно классифицировать как поп- с элементами фолк- - которая мне очень понравилась:

"Ploaie în luna lui Marte" ("Мартовский дождь")



Исполнительница - Паула Селинг (Paula Seling) - очень известная в Румынии певица. Среди прочего, она два раза участвовала в конкурсе Евровидения, и в один из них (в 2010 году) заняла третье место.
Текст песни - положенное на музыку стихотворение румынского поэта Никиты Стэнеску (Nichita Stănescu, 1933-83). "Один из самых значительных поэтов Румынии второй половины XX века", говорит википедия. Что, опять-таки, наводит на разные мысли. Вот вы можете сходу назвать имя хотя бы одного румынского поэта? Наверняка же есть хотя бы несколько "румынских национальных поэтов", имена которых известны любому румыну, как нам Пушкин и Лермонтов? Я бы не смог. Интернет "самым великим румынским поэтом" называет Михая Эминеску. Наверное, я слышал это имя, но не уверен.
Что же касается Стэнеску, то про него есть статья в интернет-журнале "Новая литература" - по-видимому, самая подробная статья о нём по-русски. В ней есть и перевод этого стихотворения - мне он не очень нравится, но хоть можно понять, о чём оно.

( Read more... )

Несколько дней назад в газете hа-Арец написали (1, 2), что в городке Афула "забытым и одиноким" умер человек по имени Леви Шаар (לוי שער). Я это имя видел (из дальнейшего будет понятно, где), но никогда не обрашал на него внимание - этот человек совершенно не был широко известен, по крайней мере за пределами Афулы. Он был музыкантом, педагогом, организатором молодежного музыкального оркестра и музыкальной школы в Афуле. Кроме этого, он был автором музыки одной из самых красивых песен на иврите - мало кто в Израиле её не знает:

"Дар" (שי) (музыка: Леви Шаар, текст: Рахель Блувштейн, исполнение: дуэт hа-Дудаим и дуэт hа-Парварим).


https://www.youtube.com/watch?v=0qAH9XcCc68

(Вот непосредственная видеозапись исполнения: https://www.youtube.com/watch?v=w6TgLW1HH8s , но меня вид исполнителей отвлекает от восприятия песни.)

Я стал искать информацию о нём в интернете и довольно быстро обнаружил, что по-русски находится намного больше, чем на иврите.
Леви Шаар родился в 1933 году в Одессе. Настоящее его имя - Виля Шер. Его отец погиб на войне, а сам он, после эвакуации, учился в военно-музыкальной школе, потом, во время службы в армии, руководил хором, а после армии закончил консерваторию. В 1972 году он эмигрировал в Израиль. Стал работать в хайфском оркестре, но потом ему предложили основать детский оркестр в Афуле и заодно работать школьным учителем. У Афулы была репутация "жуткой дыры", "города, в котором вообще ничего нет" - но именно из-за этого Шер видел в своей работе некоторую миссию - принести в этот город хоть какую-то культуру. Из-за того, что до этого в Афуле практически не было никаких занятий для детей, многие пошли к нему в оркестр заниматься музыкой. Через какое-то время оркестр вышел на определенный уровень, стал выступать в других городах Израиля, потом и за границей. К сожалению, Шер полностью зависел от амбиций местных функционеров. Несколько раз он отказался участвовать в их интригах, в результате чего в середине 90-х годов его "ушли" на преждевременную пенсию. Мэрия собиралась организовать торжественный вечер в его честь, но он видел в этом попытку местных политиков еще раз "нажиться" за его счёт и отказался участвовать в этом мероприятии. После этого он вёл уединённую жизнь, считая, что функционеры несправедливо убрали его с пути, а большинство его заслуг (организация оркестра итд.) приписали себе.

В начале 80-х он сочинил музыку к стихотворению "Дар" и послал ноты Наоми Шемер - центральной фигуре в израильской музыке, автору многих известных песен. Наоми Шемер передала их Бени Амдурскому - музыканту, члену вокального дуэта hа-Дудаим (הדודאים, слово означает "мандрагоры").
Этот дуэт, вместе с другим дуэтом с похоже звучащим названием - hа-Парварим (הפרברים, слово означает "пригород"), - в течение многих лет удивительным образом занимали примерно одну и ту же нишу в израильской музыке. Такой жанр, наверное, можно назвать "городским фолком" (?), но в качестве "города" тут выступает молодое тогда государство Израиль. Обе группы пели в похожем стиле - правда, определенную часть репертуара у hа-Парварим составляли переводы испанских или латиноамериканских песен (например, Alfonsina y el mar https://www.youtube.com/watch?v=ufbz9ZQPdW4 или Silverio facundo y la luna) - тем не менее, острого соперничества между ними как будто не было. В середине 80-х годов кому-то пришло в голову организовать музыкальный проект, в котором hа-Дудаим и hа-Парварим пели бы вместе - квартетом. Идея оказалась очень удачной - совместные выступления hа-Дудаим и hа-Парварим пользовались огромной популярностью; до сих пор многие считают, что самые лучшие песни любой из этих групп - те, совместные. Как будто бы именно в это время Бени Амдурский показал другим участникам проекта ноты Шера (который в какой-то момент сменил имя на "Леви Шаар") к стихотворению "Дар", от чего они пришли в восторг и включили её в репертуар - после чего, при первом же исполнении, пришли в восторг и слушатели. Вот ещё одна "живая" запись этой песни (2008 года) - https://www.youtube.com/watch?v=t9HMeYs2Yas - там в начале упоминается история её создания, а потом видно, как практически весь зал подпевает.
Между прочим, это была не первая мелодия, написанная к стихотворению "Дар", а третья или даже четвертая (вот одно из исполнений с другой музыкой: https://www.youtube.com/watch?v=hrU7u_0FS8w). Почему же именно с ней эта песня стала сверхпопулярной? Мне кажется, дело вот в чем. Похоже, что песни на стихи Рахели Блувштейн, посвяшенные озеру Кинерет, составляют особый микро-жанр израильской музыки, вызывающий у представителей старшего поколения разные чувства и воспоминания. Шер, будучи музыкантом с высшим классическим образованием, сумел профессионально "попасть в точку" - написать мелодию, которая, с одной стороны, идеально вписывалась в этот жанр, и, с другой стороны, являлась примером высококачественной легкой музыки, которую легко запомнить и приятно петь. Может быть, сыграло какую-то роль и то, что и поэтесса, и композитор были "русскими" - и в тексте, и в мелодии можно при желании разглядеть "русские элементы"...
После этого hа-Дудаим / hа-Парварим "заказали" Шеру ещё одну мелодию для совместного альбома, в результате чего появилась песня "Тень и вода из колодца" (צל ומי באר) на слова Йорама Техарлева: https://www.youtube.com/watch?v=vxA1AlH9o-0 .
Но все остальные попытки Шера "пробить" музыку собственного сочинения не удались. Доброжелатели говорили ему, что он должен найти кого-нибудь, кто стал бы его "продвигать", а как это делать - он не знал. Так что и в этом плане он чувствовал, что судьба к нему несправедлива: он пытается "пристроить" свою музыку - и это получается только с двумя песнями; одна из них становится всенародным шлягером - но никто не знает его имя, никто не обращается к нему с новыми заказами...

В последние годы жизни Шер писал заметки по истории музыки, а также написал автобиографическую книгу "Чужой". В отличие от большинства автобиографий, написанных в возрасте 70+, его книга хорошо написана, и читать её интересно. Она полностью лежит в интернете здесь; из неё я и узнал большинство биографических деталей.
Потом, однако, я наткнулся на его же заметку о том, как издавалась эта книга. Он пишет, что первое издание по вине наборщика изобиловало ошибками, а люди, уговорившие его выпустить второе издание, оказались агентами очередных афульских функционеров и редактировали текст без его разрешения, "украв пароль от компьютера", итд. итд. итд.

Это, конечно, очень грустно; так что мы не будем пытаться понять, кто там плел интриги, а кто украл пароль, а лучше посмотрим, кто ещё пел песню "Дар".

Во-первых, Даларас:


https://www.youtube.com/watch?v=gz4_tI0lP5Q

Во вторых, баскский певец Бенито Лерчунди (Benito Lertxundi), о котором я никогда раньше не слышал. Это тем интереснее, что, как известно, мелодия самой известной песни Наоми Шемер - "Йерушалаим шель заhав" - была навеяна баскской песней (https://www.youtube.com/watch?v=GzFCNUdx5ew), которую она услышала в исполнении Пако Ибаньеса. Сама Наоми Шемер, вроде бы, переживала по этому поводу намного сильнее, чем оно того стоило: никто не подозревал её в плагиате, все - в том числе сам Ибаньес - видели в этом случае добросовестное творческое использование музыкальной фразы.
Получается, что в случае песни "Дар" имело место заимствование в обратную сторону: от израильтян к баскам. А именно, Лерчунди взял её для своей песни Ni, Sahatsa bezala. Но на этот раз это обычное использование чужой мелодии с указанием авторства.


https://www.youtube.com/watch?v=tNbmofpJ1Dw

Иногда я думаю, что, может быть, мне так трудно запоминать новую информацию из-за того, что в голове крепко сидит огромное количества мусора, попавшего туда в начальной школе. Память переполнилась.

Вот например. В каком-то из младших классов учебник английского языка начинался стихотворением (цитирую так, как мне запомнилось):

"There is a well-known portrait || Upon a schoolroom wall: || We see the face of Lenin || So known and loved by all".

Знаете его? А что там дальше? Кажется, дальше описание отдельных частей тела главного героя: his eyes... his ears... his nose?.. Щас мы найдём его в интернете? - зато последние четверостишие я помню:

"We promised: We shall study || To master all you taught, || And said: We're always ready || For lessons, work and sport."


Итак, делаем в интернете поиск на "There is a well-known portrait". Результатов немало - в большинстве случаев фраза продолжается именем художника или того, кто нарисован: "by Sebastiano del Piombo", "of Samuel Taylor Coleridge", "of Sir Philip Sidney in a garden". Есть ссылка, в которой фраза продолжается в том же ритме, как и в стихотворении: "There is a well-known portrait of him in such a gown [...]" (речь идёт о человеке по имени Ayuba Suleiman Diallo - по ссылке будет этот самый портрет).

Стихотворение же про Ленина находится в основном в таком виде:

There is a well-known portrait
Upon a classroom wall
We see the face of Lenin
So dearly loved by all.

His eyes are kind and honest
With cleverness they burn
He tell us, Soviet children,
That we must learn and learn.

Хм, как-то неубедительно. Неужели в нём только две строфы? Помнится, нас учили, что для полного развития темы необходимы три части. Похоже, что тут отсутствует вывод.
Но вот нашёлся и такой вариант: первая строфа такая же, вторая чуть-чуть отличается, и присутствует третья (цитирую начиная со второй):

His eyes are kind and smiling,
With wisdom deep they burn,
They seem to tell us children
The way to live and learn.

And all the Soviet children,
While studying day by day,
Must always try to follow
Great Lenin's noble way.

Вот это уже законченный текст с выводом!

Да, но где же ( Read more... )