о происхождении
Feb. 20th, 2015 10:34 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Когда меня спрашивают - в университете или "на улице", - о моём происхождении (откуда приехал итп.), я отвечаю что-то вроде "я родился в России, но с 20 лет жил в Израиле". И это не какой-то продуманный-придуманный ответ - оно так получается само. Наверное, мне просто не хочется, чтобы на меня мгновенно распространялись какие-то стереотипы. Даже на уровне гипотез ("А вдруг он сторонник Путина? А может быть, он каждый день пьёт водку с блинами?" - "А вдруг он поселенец? А может быть, он не ест свинину?"). На самом деле я не знаю, что происходит от моего ответа: складываются "российские" стереотипы с "израильскими", или же, наоборот, аннигилируют. Так или иначе, назвать обе страны не требует вообще никаких лишних усилий.
Недавно один коллега удивил меня неожиданным вопросом. Он спросил: А почему ты всегда говоришь (помимо Израиля), что ты из России, в то время как на самом деле ты из Белоруссии?
Я совершенно не был готов к такому вопросу. Действительно, почему?
Первая причина, наверное, в том, что я, собственно, никогда не жил в независимой Белоруссии. В результате фраза "я из Белоруссии" как ответ на такие вопросы в моей голове не сложилась. Для меня - сказал я ему - такой ответ звучит примерно так, как если бы ты, будучи, например, в Японии, на вопрос, откуда ты приехал, сказал бы "из Тюрингии". (Каверзный вопрос в этом месте: а если бы я был не из Белоруссии, а из какой-нибудь прибалтийской республики?..)
Вторая - в том, что в Израиле в начале 90-х годов об всех иммигрантах из СССР практически всегда говорили "из России", не вдаваясь в подробности. Что неудивительно хотя бы потому, что СССР/Россия всё-таки довольно далеко от Израиля, и не приходилось ожидать, что все будут знать, где там какая республика.
И всё это для меня уже настолько привычно и очевидно, что я об этом и не задумываюсь. Но для моего коллеги это не так.
Во-первых, к Германии Россия и бывшие советские республики намного ближе; географию Европы тут, как правило, знают хорошо; где находится Белоруссия, знают все - ну разве что иногда приходится подсказать, что это "Вайс-русланд".
Во-вторых, когда СССР перестал существовать, ему было 7 лет. Для него "я родился в СССР" звучит примерно как для меня - "в Австро-Венгрии"; он знает те страны, о которых учил на уроках географии: Россия это Россия, а Белоруссия - это Белоруссия.
И наконец - об этом бы я сам никогда не подумал - "Россия большая". Он говорит, что, когда слышит, что кто-то из России, он представляет себе не Москву-Ленинград-Волгу, а скорее Урал-Сибирь.
Недавно один коллега удивил меня неожиданным вопросом. Он спросил: А почему ты всегда говоришь (помимо Израиля), что ты из России, в то время как на самом деле ты из Белоруссии?
Я совершенно не был готов к такому вопросу. Действительно, почему?
Первая причина, наверное, в том, что я, собственно, никогда не жил в независимой Белоруссии. В результате фраза "я из Белоруссии" как ответ на такие вопросы в моей голове не сложилась. Для меня - сказал я ему - такой ответ звучит примерно так, как если бы ты, будучи, например, в Японии, на вопрос, откуда ты приехал, сказал бы "из Тюрингии". (Каверзный вопрос в этом месте: а если бы я был не из Белоруссии, а из какой-нибудь прибалтийской республики?..)
Вторая - в том, что в Израиле в начале 90-х годов об всех иммигрантах из СССР практически всегда говорили "из России", не вдаваясь в подробности. Что неудивительно хотя бы потому, что СССР/Россия всё-таки довольно далеко от Израиля, и не приходилось ожидать, что все будут знать, где там какая республика.
И всё это для меня уже настолько привычно и очевидно, что я об этом и не задумываюсь. Но для моего коллеги это не так.
Во-первых, к Германии Россия и бывшие советские республики намного ближе; географию Европы тут, как правило, знают хорошо; где находится Белоруссия, знают все - ну разве что иногда приходится подсказать, что это "Вайс-русланд".
Во-вторых, когда СССР перестал существовать, ему было 7 лет. Для него "я родился в СССР" звучит примерно как для меня - "в Австро-Венгрии"; он знает те страны, о которых учил на уроках географии: Россия это Россия, а Белоруссия - это Белоруссия.
И наконец - об этом бы я сам никогда не подумал - "Россия большая". Он говорит, что, когда слышит, что кто-то из России, он представляет себе не Москву-Ленинград-Волгу, а скорее Урал-Сибирь.
no subject
Date: 2015-02-22 06:44 am (UTC)no subject
Date: 2015-02-22 06:19 pm (UTC)no subject
Date: 2015-02-22 08:56 pm (UTC)Мне просто удивительно встречать такое отношение к происходящему, со словами "неожиданно", "в страшном сне не могло присниться", или, как у нашего друга Утнапишти выше - "не был готов к такому вопросу".
У меня семья пережила каунасское гетто, сам я жил в недоброй памяти СССР, потом пережил несколько небольших войн в Израиле. Все возможные варианты давным-давно снились в страшных снах и продумывались наяву, много раз. Я думал, это нормальный и обычный процесс взросления, избавления от детской наивности, неискушенности. Но, может, как раз ненормальный, не знаю.
no subject
Date: 2015-02-22 09:10 pm (UTC)Я уезжала из независимой Украины, уезжала не от хорошей жизни. Я могу представить достаточно много неприятных вещей, которым бы я не удивилась уже, случись они в Украине. Но представить, что нападёт Россия и начнётся война, и моим прийдётся решать, куда уносить ноги...
В Израиле за 12 лет я тоже много чего застала, да и семья моя репрессии в Союзе пережила. В общем, наивностью я вряд ли страдаю.
Нынешняя ситуация поражает своей маразматичностью. Вот к этому я не была готова.
К слову, к вопросу-то Утнапишти я готова.:) По-моему, даже слишком много думаю на эту тему. Возможно, ещё и потому, что детям надо многое объяснять.
no subject
Date: 2015-02-22 09:34 pm (UTC)Пожалуйста, не воспринимайте это удивление в обиду. Я просто волнуюсь, может, такая наивность - нормальна для разумных людей, а я патологический параноик, который случайно оказался прав.
no subject
Date: 2015-02-22 10:01 pm (UTC)Мне всё очевидно стало аж когда появились зелёные человечки в Крыму! Ну, может, во время Майдана закрались подозрения.
К тому же, в беды, которые касаются нас близко, хочется верить в последнюю очередь.