utnapishti

Из Клагенфурта нетрудно съездить на день в Любляну.
Автобус выходит из Клагенфурта в 6 утра и едет до Любляны меньше 3 часов. Улица, по которой он въезжает в Любляну, называется Celovška cesta – постоянные посетители данной страницы должны понять, что это значит.
(Потом автобус едет дальше на остров Крк, поражавший моё воображение в детстве отсутствием гласных. Вечером он возвращается с Крка, опять-таки через Любляну, и приезжает в Клагенфурт в полночь.)

На гербе Любляны изображён дракон, довольно похожий на клагенфуртского "линдвурма".

В первое воскресенье каждого месяца вход в городские музеи Любляны бесплатный...


Nikolaj Omersa (1911-1981):






Сава Шуманович (1986-1942, убит усташами):






France Kralj (1895-1960). Жена художника с видом на Венецию (1932).




Karel Zelenko (*1925). Леда (1964).




Zdenko Kalin (1911-1990). Диана (1950е).




Frančišek Smerdu (1908–1964). Petit Dreams (1962).







Karel Putrih (1910-1959), Zdenko Kalin (1911-1990). Вход в здание Государственного собрания Словении (1959).









Karel Putrih (1910-1959). Эхо (1954).








Блошиный рынок:

Считаю своим долгом сообщить всем, кто живёт в Израиле:
Сегодня в Тель-Авивском музее открывается выставка "A New Age: The Spiritual in Art", где будут представлены работы Хильмы аф Клинт (Hilma af Klint, Швеция, 1862-1944) и Эммы Кунц (Emma Kunz, Швейцария, 1892–1963).
Хильмa аф Клинт это absolute must: наверное, уникальный случай, когда представитель геометрического абстракционизма стал знаменитым через полвека после смерти.
Эмма Кунц не так известна, но мне тоже очень нравится.


Хильма аф Клинт:










( Read more... )


Эмма Кунц:












( Read more... )

А вот ещё одна история, связанная с искусством, Каринтией, и лично Йоргом Хайдером.

(Рекомендую сначала освежить в памяти предыдущую, чтобы заметить все параллели.)

Есть такой известный каринтийский художник, Корнелиус Колиг (Cornelius Kolig, род. в 1942 г.).
Его дед тоже был известным каринтийским художником: его звали Антон Колиг (Anton Kolig, 1886–1950).

В 1929 году Антон Колиг получил заказ на роспись стен зала заседаний в здании парламента Каринтии.
Как мы скоро узнаем, до наших дней эта роспись не сохранилась, и от неё остались только чёрно-белые фотографии:







Википедия пишет:
"Основной идеей работы было братство между Австрией и Германией. Темы войны, работы, гостеприимства, патриархального порядка были совершенно в духе времени. Фрески отличались отсутствием иллюзии пространства и намеренно производили впечатление неоконченной работы. К тому же, изображения людей существенно крупнее натуральной величины производили неестественное впечатление в маленьком пространстве.
Ещё во время исполнения работы начались проявления недовольства, особенно из консервативых кругов. В ноябре 1930 года депутаты от национал-социалистической партии [австрийской NSDAP] и от "Блока за Родину" внесли предложение о ликвидации фресок. На заседании парламента в марте 1931 года это предложение было отклонено с минимальным перевесом голосов, 17:16. Один из представителей "Блока за Родину" сказал на заседании: "Народ, боровшийся за свою свободу, народ, своей кровью скрепивший любовь к Родине, не может терпеть, чтобы эти оскорбительные для народа фрески оставались в общественном пространстве даже пару лишних дней." В 1935 году фрески были завешены тканью, а после Аншлюса уничтожены."

Сам же художник был совершено аполитичен, с 1928 до 1943 года преподавал в художественной академии в Штутгарте, в 1943 году вернулся в Каринтию.


В то время как Антон Колиг относится к "позднему экспрессионизму", его внук Корнелиус специализируется в инсталляциях и объектном искусстве. Основные темы его творчества – сексуальность, смерть и выделение (в смысле – дефекация и мочеиспускание). Вот несколько его работ: ( Read more... )

Вот, собственно, его сайт, на котором можно увидеть много его работ: http://www.kolig.at/

В 1998 году Колиг получил заказ на роспись того самого зала, который когда-то расписывал его дед. Депутаты от FPÖ очень сильно возражали, Хайдер обозвал Колига "фекальным художником" ("Fäkalkünstler"), и это слово закрепилось за ним среди функционеров FPÖ и в поддерживающих их газетах. Но как раз в то время FPÖ не была у власти, и губернатор Каринтии оставил заказ за Колигом.
Колиг взял за основу фрески своего деда, но интерпретировал их по-своему и дополнил инсталляциями.




В 2006 году Колигу присудили главную премию Каринтии в области искусства. К тому времени FPÖ вернулась к власти, Хайдер опять стал губернатором, и по регламенту вручать премию тому, кого он называл "фекальным художником", должен был лично он.
Колиг пришёл на церемонию вручения премии с собственноручно изотовленным аппаратом в виде руки на длинной палке – чтобы получить премию, не дотрагиваясь до Хайдера. Кончилось тем, что непосредственно премию вручил всё-таки не Хайдер, а суперинтендент местной лютеранской церкви – на фотографии он в середине (ну а сам Хайдер слева, в ладоши хлопает).





Вот подробная статья об этой истории:
Bernhard Hadolt. Shit and politics: The case of the Kolig-debate in Austria. Medische Antropologie, 11 (1), 1999.

Когда я впервые оказался в здании клагенфуртского вокзала, то увидел в холле два настенных панно (на противоположных стенах) – такой ненавязчивый модерн, несколько напоминающий Пикассо:

[clickable]

























Надо бы посмотреть в интернете, кто автор, подумал я.

Автор нашёлся очень быстро: его звали Гизельберт Хоке (Giselbert Hoke). Панно были созданы в 1956 году. Их названия – первое называется "стена обвинителей" (Wand der Kläger), второе "стена обвиняемых" (Wand der Angeklagten) – очевидным образом обыгрывают название города (точнее, его народную этимологию): немецкое слово "klagen" означает "причитать", "жаловаться", "обвинять", "привлекать к суду".

Хоке родился в 1927 году на севере нынешней Чехии. В юности он интересовался художественной ковкой, но во время войны был тяжело ранен, потерял одну руку – наверное, из-за этого сменил специализацию в искусстве. После войны его семью изгнали из Чехословакии, и они переехали в Каринтию. Хоке стал учиться в венской Академии изобразительных искусств, специализировался в литографии, фресках и витражах, получил несколько стипендий и премий, стал довольно известным "подающим надежды" художником. И вот, в начале 50-х годов он выиграл конкурс на роспись стен нового здания клагенфуртского вокзала (старое было разрушено при бомбардировке во время войны).
О том, что было дальше, в википедии написано так:
Население Клагенфурта не пришло в восторг от современного искусства. После завершения работы в 1956 году дошло до протестов: консервативные горожане требовали уничтожения произведения искусства.

Оказалось – это был один из самых крупных скандалов, связанных с искусством, в послевоенной Австрии. Несомненно, самый крупный "культурный" скандал, имевший место в Каринтии.

Не то чтобы он был полной неожиданностью. И при подведении итогов конкурса, и потом, некоторые члены комиссии (в которой были не только люди от искусства, но и представители местных властей и управления железных дорог) высказывали опасение, что местное население "не поймёт" такое искусство. Из-за этого после того, как как объявили победителя, прошло ещё несколько лет, прежде чем с Хоке подписали договор. И потом, когда он уже работал, в какой-то момент пришло постановление – прекратить работы и устроить повторную экспертизу. Но эксперты от искусства говорили: очень важно поощрять молодой талант, а то он просто уедет за границу, и мы его потеряем для нашей страны.
В общем, после разных задержек и экспертиз работа была закончена в 1956 году.

В своих воспоминаниях Хоке писал, что на скромную церемонию открытия пришло несколько представителей местных властей, и ещё несколько чиновников приехало из Вены. Местных жителей на церемонии почти не было. Но, пока представитель министерства читал речь, приехали два поезда. И когда приехавшие стали проходить через здание вокзала и увидели панно, то некоторые из них стали так громко возмущаться, что церемонию быстро свернули.
Весть о том, что на вокзале теперь присутствует какое-то кошмарное безобразие, быстро распространилась по городу. Сотни людей приходили на вокзал, и многие из них так или иначе выражали своё возмущение. Некоторые пытались повредить панно, но они были слишком высоко. Другие призывали к уничтожению работы без нарушения закона, организовали специальное общество и стали собирать деньги. Помимо собственно художественной ценности работы, многие не одобряли её название (с обвинителями и обвиняемыми). По-видимому, в нём виделся какой-то намёк, несколько туманный, и от этого ещё более раздражающий.

В газетах – в первую очередь в местных, но и в центральных тоже – появились многочисленные возмущённые письма, сейчас копии некоторых из них можно увидеть на вокзале на небольшой выставке, посвящённой этой истории. В письмах повторяются одни и те же мотивы (например, "искусство должно быть понятным народу") и выражения (например, про "искусство для марсиан"). Народ также упражнялся в остроумии и иронии, придумывали обзывательства для панно ("комната смеха", "катастрофа на вокзале"), некоторые даже писали памфлеты в стихах. В газетных заметках подчёркивали: среди протестующих – немало культурных людей, которые разбираются в искусстве, и вот они тоже считают, что это ужас-ужас.

Вот несколько примеров писем читателей (по ссылкам – оригинальные тексты):

Позор для искусства
Я долго и подробно рассматривал настенные панно Гизельберта Хоке в здании клагенфуртского вокзала. Это не только моё суждение, но и мнение всех посетителей: эти картины совершенно отвратительны, являются позором для искусства и оскорблением для пассажиров. Я говорю это не только как человек, часто пользующийся железной дорогой по работе, но и как австриец, всё ещё не лишённый здравого смысла, и как католик. Я слышал отзывы десятков людей: они единодушно называли позором тот факт, что нечто подобное нарисовано в общественном пространстве. Можно почти согласиться с пожеланием одного из посетителей: чтобы бомба ещё раз попала в здание вокзала, и как можно скорее!

Вызов обществу
Если кому-то нравится ходить в ночной клуб, мне это не мешает. Но если от меня требуют, чтобы я терпел такие выходки в общественном пространстве – это мне уже совершенно не безразлично. Если кто-то приходит в восторг от безумной картины, то и пусть, но если она вызывает всеобщее неприятие и возмущение – это уже проблема и вызов обществу. Да, фрески на вокзале это вызов обществу! Нужно пережить ещё одну мировую войну или дождаться прибытия марсиан – может быть, тогда мы будем готовы к подобным извращениям. Пока что мы к ним не готовы. Эти фрески противоречат любому нормальному здоровому восприятию. Народ вынес приговор этому "произведению искусства". А голос народа – это голос божий. Ни в каком другом случае эта фраза не была такой меткой, как в этом.

Шизофреническое произведение искусства
Картины в здании клагенфуртского вокзала – шизофреническая работа атомного века. Слава богу, художественное чутьё не отказало народу, который проявил несогласие на 99%. Так что это "произведение искусства" должно исчезнуть из здания вокзала.

А вот отрывок из газетной заметки с отзывами разных людей, которых журналист встретил на вокзале (оригинал):

Жаль денег!
Один предприниматель сказал нам: "Когда что-то подобное показывают на выставке – ради бога. Пусть люди, профессионально занимающиеся искусством, ломают себе голову. Но эти картины оплачены нашими налогами, и поэтому мы имеем право требовать картины, которые нам нравятся. Кто платит, тот и заказывает музыку!"

Только для марсиан!
Человек, которого мы много раз видели на культурных мероприятиях, считает так: "Да, я знаю, что и Рембрандта не понимали современники, и тем не менее сегодня он считается одним из величайших художников в мире, поскольку люди стали понимать его позже. Но мне трудно поверить, что здесь найдутся люди, которые поймут эти фрески. Максимум – марсиане, у которых, может быть, больше мозга, но нет сердца и нет чувств!"

Неэстетично!
Образованная, работающая по профессии женщина, которая никогда не повышает голоса, возмущённо кричала в здании вокзала: "Что же, современные художники будут выставлять нас на посмешище? Совершенно же невозможно, чтобы серьёзный человек считал подобные вещи эстетичными."

Искусство – для народа!
Профсоюзный работник сказал: "Искусство должно иметь отношение к народу. Художник без народа работает в безвоздушном пространстве. Народ отвергает такое искусство!"

Необходим словарь!
"Чтобы понять эти картины, мне, пожалуй, нужен словарь," сказал служащий, который очень много читает и хорошо разбирается в современной литературе.

Скандал продлился несколько недель. Около фресок стояла охрана, потом страсти несколько поутихли, но художнику пришлось уехать из Каринтии. Вот как описывает это журналист нашего времени (оригинал):

Когда я был ребёнком, моего дедушку, основательно впитавшего нацистскую идеологию, раздражало многое: Америка, евреи, борцы за права женщин, гомосексуалисты, "тунеядцы", проститутки, "негритянская музыка", научно-фантастические фильмы и многое другое. Но больше, чем что-либо другое, приводило его в ярость современное искусство. В особенности одно произведение искусства вызывало его возмущение: фрески Гизельберта Хоке на клагенфуртском вокзале. "Это дегенеративное искуство", говорил он в нацистской манере, "настоящее искусство – это максимально точное изображение, а не эта мазня и детские каляки-маляки". Мой дедушка не был одинок в этом мнении. После того, как в здании вокзала появились фрески Хоке, в Каринтии разразилась такая травля художника и его работы, что казалось, будто NSDAP до сих пор у власти. В принципе, в то время в Клагенфурте так оно примерно и было. Специально созданное общество требовало уничтожить работу, газеты и политики агитировали против Хоке, и в народе господствовало настолько враждебное отношение, что никто в целой Каринтии не хотел сдать художнику помещение. Хоке переехал в Вену, стал одним из самых известных художников в Европе, и в 1962 году купил замок около Клагенфурта и поселился в нём – назло тем, кто его изгнал.

В этом замке Хоке жил и работал до конца жизни (он умер в 2015 году). Кроме собственно творчества, он был профессором искусства в университете Граца, основателем и директором института художественного дизайна под Грацем, и преподавателем в зальцбургской Академии изобразительных искусств. Хоке был одним из самых знаменитых художников в Каринтии, а фрески (особенно после реставрации, которой руководил он сам) стали одной из главных достопримечательностей Клагенфурта.
Хотя марсиане пока не прилетали :)

В прошлом году мне нужно было "по делам" в Грац, ну и я, конечно, стал выяснять, в какой музей стоит сходить вместо дел заодно. За некоторое время до этого я наткнулся на такую картину – как говорится, всё как мы любим ———



(Кстати: на последний день рождения мои коллеги подарили мне купоны в чайный магазин. Это они, конечно, молодцы, что всё быстро так поняли, но вот теперь я думаю: как бы им намекнуть, чтобы в следующем году они подарили мне эту картину?..)

——— я помнил, что автор этой картины из Граца, и каким-то чудом я смог вспомнить его имя: Werner Augustiner. Проверил, не выставляют ли его картины в какой-нибудь галерее, и что же? Оказалось, что как раз в это время в одном городке под Грацем (Groß Sankt Florian) прямо-таки проходит его выставка. В местном музее добровольной пожарной службы!! Надо сказать, что таких музеев в Австрии немало, но именно этот уже несколько лет устраивает в одном из своих зданий выставки искусства – несколько лет назад у них была даже выставка русского авангарда.
К счастью, до этого городка оказалось нетрудно доехать поездом, так что я туда съездил.
Годы жизни Аугустинера – 1922-1986. Он родился в Граце (у него был физический недостаток: он родился с укороченными руками), учился в Вене в 40-х годах, немного путешествовал, в художественные объединения и группы не вступал, в основном жил и работал в Граце, где и умер. Там он очень известен, но на уровне Австрии уже не очень: в Вене в 50-60-х годах намного больше внимания привлекали представители совсем других направлений.

(Дальше изображения – отчасти мои, отчасти из интернета.)































( Read more... )

Два автопортрета: ( Read more... )

Один коллега (австриец), которому я рассказал про эту выставку, сказал, что он имени художника раньше не слышал, но оно звучит "очень по-штирийски". Да, подумал я, опознавать австрийские фамилии среди немецких я уже в некоторой мере умею, но до такого владения материалом – чтобы чувствовать, звучит имя очень по-штирийски, или очень по-каринтийски, или, например, очень по-тирольски – мне ещё очень далеко.

Как известно, художник Малевич прославился только благодаря тому, что нарисовал чёрный квадрат.
Что возмутительно по многим причинам.
Во-первых, я тоже могу такое нарисовать. И вы тоже можете. А моя 5-летняя племянница – может лучше всех.
Во-вторых, это значит, что если бы я пришёл за 15 минут до Малевича на ту выставку со своим квадратом, то прославился бы не он, а я.
В-третьих, ежу понятно, что никакой художественной ценности этот квадрат не имеет, и он раскручен мафией торговцев произведениями искусства. Это обычное для них занятие, наряду с совращением малолетних.


(Это не настоящий квадрат Малевича, а улучшенный: он ведь даже не сумел нарисовать так, чтобы квадрат был совсем ровным и совсем чёрным.)

Впрочем, есть ещё более яркий пример: художник Лучио Фонтана, сделавший карьеру на том, что протыкал холсты ножом. Малевич, кажется, нарисовал квадрат раз пять, а Фонтана создал тыщи дырявых полотен. Думаю, в день он мог выдавать десяток таких картин – а они, между прочим, продавались за миллионы денег. Это уже просто цинизм какой-то.



(Это я ещё ничего не сказал про Марка Ротко, которому в конце концов стало стыдно морочить голову людям, и он покончил жизнь самоубийством.)

Подобные примеры есть не только в изобразительном искусстве. Все, конечно, слышали про музыкальное произведение Джона Кейджа 4′33″. Менее известно, что композитор в течение десятков лет колесил по всему миру, давая каждый день по концерту (а иногда и по два). Все концерты были раскуплены; после концертов люди говорили "как это круто" по известному принципу – стеснялись признаться, что их обдурили.
Вот, кстати, одно из самых известных исполнений на ютьюбе: ( Read more... )

Но это я всё к чему.
Что подобное происходит в мире искусства, никого уже не удивляет.
Но недавно я узнал, что подобный случай есть и в математике.

Там есть такое: символ Кронекера, он же дельта Кронекера. (Кронекер это фамилия. Наверняка искажённое "Хонеккер".)
Этот символ записывается так: δ_a,b. Если a и b равны, то δ_a,b=1. Если a и b неравны, то δ_a,b=0. Например, δ_7,7=1. Или δ_123,123=1. С другой стороны, δ_3,4=0. Или, например, δ_12,345=0. Или δ_13,10000=0. Думаю, идея понятна.
Я спросил знакомого математика, чем ещё известен Кронекер. Он говорит: ничем. Разве что участием в травле Кантора. (Кантор это был такой математик, которого коллеги затравили – довели до сумасшествия, между прочим! – за то, что он был евреем, и за то, что родился в России.) Думаю, это так и есть: когда я ищу в интернете фамилию Кронекер, сначала вижу несколько страниц результатов про дельту Кронекера на разных языках, и только потом про него самого и другие его результаты.
Иначе говоря, он построил карьеру на этой самой дельте. Представляете? Другие математики трудились, теоремы доказывали, а он всего лишь придумал функцию, которая равна 1, когда a и b равны, и 0, когда неравны – и готово. Хотя, конечно, ещё надо угадать, что "продастся" лучше всего. Как знать, может быть, если бы он определил наоборот (0, когда a и b равны, и 1, когда неравны)... или, например, не 0 и 1, а 1 и 2... может быть, ничего бы не получилось.
Но и в этом случае мысль о том, что если бы я вовремя придумал то же самое, пришёл бы на заседание учёного совета на день раньше Кронекера и доложил бы про это, то все лавры достались бы мне – не даёт мне покоя.

Кстати – идея! Наверняка символ Кронекера можно обобщить, для начала – на три параметра (а там посмотрим). Если все три равны – результат будет 1. Если нет – то 0. Например: δ_8,8,8=1, а δ_6,31,1001=0. Понятно, да?
Схожу-ка я завтра в ближайший университет, расскажу там кому-нибудь.
Включайте вечером радиоприёмники – там наверняка сообщат.

Когда я оказываюсь в месте слияния двух рек, то я [*] не знаю, за что мне это, и мне страшно от мысли о том, какова будет расплата.

[*] слова, написанные курсивом, – искажённая цитата, но чем дальше, тем сложнее объяснить, откуда.

Несколько дней назад я был в месте слияния трёх рек, две из которых крупные.
А именно - в немецком городе Пассау, около границы с Австрией.
Там река Инн впадает в Дунай.
Инн начинается в швейцарских горах, потом течёт в Австрии и в Германии (кое-где образует их границу).
На Инне, среди прочего, находится город Инсбрук (т.е. "мост на Инне"), а также Браунау-ам-Инн, в котором (а не в Линце) родился сами-знаете-кто.
Там, где Инн впадает в Дунай, видно, что эти реки - разного цвета: Дунай более насыщенно синий, Инн зелёноватый.
Более того, практически ровно напротив Инна в Дунай впадает ещё одна река - Ильц. Она начинается в болотистой местности, поэтому её вода очень тёмная.
При впадении Инн шире Дуная, более того – годичное количество воды у него больше. Поэтому там на информационном щите объясняют, почему всё-таки следует считать, что Инн впадает в Дунай, а не наоборот. Объяснения таковы: у Дуная к этому месту больше длина и больше площадь бассейна; Инн "побеждает" Дунай по количеству воды за счёт таянья снега в горах (поэтому количество воды в Инне больше только весной-летом); общее направление Дуная после слияния соответствует его направлению до слияния (а Инн "появляется из-за угла", почти перпендикулярно, если не считать нескольких последних километров). Может быть, в какой-то мере тут играет роль и политика (Дунай начинается на территории Германии – "наша река").
Вот фотография из интернета: разница цветов Дуная и Инна заметна, ну и третий цвет тоже вроде бы виден.




В Пассау я пошёл в местный "Museum of Modern Art", надеясь, что это будет "Modern Art" в смысле – 1-я половина 20-го века, "новая вещественность" итп. Однако постоянная экспозиция оказалась скорее "современным искусством". В какой-то момент я сфотографировал несколько картин, но тут возник охранник и сказал, что у них фотографировать нельзя, и внимательно проследил, чтобы я удалил все фотографии, которые уже успел сделать. Причём, когда я удалял фотографии табличек с подписями, он несколько раз сказал, что их удалять необязательно, и, по-моему, message тут состоял в том, что, удаляя то, что не обязательно удалять, я трачу его время.

Зато очень порадовала временная выставка, посвящённая немецкому художнику и скульптору по имени Heinz Theuerjahr (1913-1991). Он изображал в основном животных, причём очень выразительно. Существенная часть его работ – африканские животные: слоны там, обезьяны. К сожалению, фотографировать нельзя было и там – в особенности обидно, что эта его кошка



нашлась в интернете только такого размера. Но, конечно, хорошо, что вообще нашлась. И хорошо, что нашлись эти фламинго.



А скульптура змеи не нашлась.
Ещё несколько:



(Кстати, понятно ли, что тут изображено?( Read more... )

Сегодня в музее я увидел одну картину художника Франца Седлачека (Franz Sedlacek , 1891–1945), и не смог отойти от неё, пока не сфотографировал во всех подробностях.

Картина называется "Садовник" (Der Gärtner, 1928):



В интернете есть её чёрно-беля фотография, тоже довольно выразительная, так что добавлю и её:



А вот фрагменты:



( Read more... )

Седлачек был по образованию химиком. Основной местом его работы был венский технический музей. При этом в междувоенное время он стал одним из самых известных художников в Австрии: много рисовал, выставлялся, участвовал в работе художестванных групп. После присоединения Австрии к Германии вступил в нацистскую партию, а в 1939 году был призван на войну. Воевал под Сталинградом, потом в Норвегии, потом в Польше. Незадолго до конца войны пропал без вести.

По-моему, замечательный художник. Тот самый случай, когда хочется сказать "обидно, что фашист".











( Read more... )

Где-то в середине апреля я зашёл на сайт музея Museum Kampa – это такой небольшой музей модернистского и современного искусства в центре Праги, на осторве Кампа, около речки Чертовки... Кстати: какую замечательную книжку с порнографическими рисунками художницы Тойен я купил в этом музее в декабре!.. Но ладно, про книжку в другой раз. А тут я увидел объявление о выставке:
3/24/2018 – 7/1/2018. Jan Zrzavý of the private collections.
Кажется, это довольно корявый английский... но это не так важно... Ян Зрзавы – это такой замечательный чешский художник, я его имя уже несколько лет как запомнил. Но...

Вы, наверное, заметили, что я несколько раз в последнее время писал, как я радуюсь, когда получаю очередное подтверждение тому, что мозги ещё не совсем засохли? В этом случае было наоборот.

Посмотрев на эти даты, 3/24/2018 – 7/1/2018, я решил, что выставка началась 7 января и кончилась 24 марта. Причём самым странным в этот момент мне показалось не то, что одну дату я прочитал как MDY, а втурую как DMY, и не то, что промежуток дат написан справа налево, а то, что я "проворонил" эту выставку, когда ездил в Прагу в феврале. Вероятно, именно это заставило меня внимательнее посмотреть на даты и понять, что на самом деле я ещё ничего не проворонил.

Вообще-то википедия говорит, что чехи не записывают даты как MDY. Да и вообще почти никто так не делает, вот это "7/1/2018" и сбило меня с толку. Таак, а почему это я стал читать промежуток дат справа налево? – ну, ответ ясен... Я думаю: когда у меня были дети, то некоторые старые зануды говорили, что нехорошо учить их сразу нескольким языкам и часто переезжать из одной страны в другую, потому что у них будет "путаница в голове". А я так думаю: дети справятся. А вот что у меня в голове будет через N лет... боюсь, даже слово "путаница" будет слишком радужным описанием ситуации...

Ладно, вернёмся к Яну Зрзавому. До выставки я в конце концов добрался, и по этому поводу показываю вам несколько его картин и рисунков (некоторые – фотографии с выставки, некоторые – из интернета).

Yves Tanguy (French, 1900-1955),
Nombres imaginaires (1954)